Просветительская деятельность С.Т.Рихтера

Поездка Рихтера по стране в 1986 году - один из примеров просветительства в широком смысле этого слова. Еще бы - двадцать восьмая соната и Вариации на тему Диабелли Бетховена, сонаты Гайдна и Брамса, брамсовские Вариации на тему Паганини, этюды по Паганини Шумана и его же «Ночные пьесы», этюды и баллады Шопена - программы, способные стать украшением любого именитого зала мира, будь то Карнеги-холл, дворец Шайо или Большой зал консерватории, - все это игралось в тот год в залах Ржева и Орехово-Зуево, Новгорода и Кемерова, Читы и Благовещенска.

На наше счастье, значительную часть пути в той рихтеровской поездке проделала вместе с ним Валентина Чемберджи, оставившая нам на память «протокольное» (в нейгаузовском смысле и духе) ее описание, содержащее множество подробностей и деталей, дорисовывающих «удаленному от горних чертогов» воображению черты повседневного человеческого поведения и облика артиста-«просветителя»: Рихтер ест манную кашу и пьет кефир, читает на ночь драмы Расина, склонен к юмору и играм, подвержен простудам и приступам «меланхолии», когда ничего не хочется делать и играть не хочется; ведет учет не только всех своих концертов, но и занятий, при этом число «недоигранных» часов («долг», начисляемый самому себе неизвестно с какого времени) точно известно ему самому и в любой момент может быть названо.

Занятия — по часам и минутам (часы обычно подвешиваются на крышку рояля) — идут, по существу, без перерыва, не исключая и дни концертов. (Правда, в поезде Рихтер, в отличие от некоторых других знаменитых пианистов, не «упражняется», немую клавиатуру с собой не возит, зато — смотрит обычно в окно, «впитывает» красоты окружающих сибирских пейзажей... «Байкал!..— второе действие «Валькирии».) Все — обыкновенно, почти буднично: холодный номер в гостинице, залетевшая в него синичка, которую Рихтер тут же вознамеревается кормить; девочка-пианистка, которая будет переворачивать ноты на концерте в Тайшете, дочь слепых родителей — «гордость тайшетцев»; юноша-водитель — «точь-в-точь один из юношей с фрески в Сикстинской капелле». Вспоминаются — прочитанные книги, виденные кинофильмы, детство, занятия у Нейгауза, прошедшие концерты, города, люди... И надо всем этим — свет горний, дух «высших сфер», «миры иные» — являвшиеся во всей полноте только в часы концертов, а теперь — существующие лишь в его записях и в памяти очевидцев.